Алгебраист - Страница 71

Услышав свое имя, он наконец пришел в себя.

— Вернулся? Хорошо.

Говорил маленький человечек, сидевший на большом стуле за тесным металлическим столом. В комнате — или что уж это было — стояла такая темнота, что увидеть ничего было невозможно, даже с помощью инфракрасного излучения. Судя по звучанию голоса того человека, помещение было небольшим. Фассин чувствовал, что его лицо и особенно рот болят. Он попытался вытереть рот, опустил глаза. Руки его не могли двигаться, потому что кисти были (он попытался найти подходящее слово) схвачены наручниками, так? А наручники были прикованы к сиденью. Что это еще за чертовщина? Он засмеялся.

Кто-то ударил его по костям. Скелет Фассина словно превратился в музыку ветра, а его плоть, мускулы и органы пребывали где-то в другом месте, не в нем, но все же оставались как-то с ним связаны, и какие-то суки — а точнее, большая шайка сучар — набрали молотков и принялись что было сил молотить сразу по всем его костям. Боль прошла почти так же мгновенно, как появилась, оставив после себя лишь странный отзвук в скелете.

— Что это еще за херня? — спросил Фассин у маленького человека.

Из-за выбитых зубов голос его звучал комично. Он потрогал языком выщербины. Похоже, двух нет, а один шатается. Он попытался вспомнить, за сколько времени у взрослых вырастают зубы. Похоже, человечек был парень веселый — с круглым удивленным лицом и пухлыми розовыми щечками. Волосы у него были черные, коротко подстриженные, и носил он форму — какую, Фассин никак не мог понять.

— Это что еще за шрань, вы что тут, меня пытаете, что ли? — спросил Фассин.

— Нет, — ответил человечек, и голос его прозвучал весьма убедительно. — Я это делаю только для того, чтобы привлечь ваше внимание. — Одна его рука двинулась по столешнице.

Кости Фассина заклацали, словно кто-то опять принялся играть на них. Его нервы, теперь уже дважды испытавшие это, решили, что человечек не шутит, что все это довольно чувствительно.

— Ну хорошо, хорошо, — услышал он собственный голос. — Я понял, что за шрань у ваш на уме. Что за срань, — сказал он, пытаясь приспособить правильное произношение к новой своей дентальной раскладке.

— Не ругайтесь, — сказал человечек и снова сделал ему больно.

— Все, понял! — закричал Фассин.

Голова его свесилась на грудь, из носа закапали сопли, изо рта — слюна и кровь.

— Пожалуйста, не ругайтесь, — сказал человечек. — Ругань свидетельствует о нечистых мыслях.

— Скажите мне, какого хуя… что вам от меня надо, — сказал Фассин.

Неужели это все взаправду? Может, он с того самого момента, как встретил К., вернувшуюся с мелководья зновидения, пребывает в какой-то ВР, где ему снится этот сон? Может, такие вещи случаются, если матрица сновидений попалась дешевая, или пиратская, или что-нибудь в таком роде? Неужели это взаправду? Нет, для взаправду слишком уж больно. Он посмотрел на свои ноги и рубчик шортов — они были заляпаны кровью, слизью, соплями. Он различал отдельные волоски на своих ногах — одни стояли торчком, другие прилипли к коже. Он различал поры. Разве это не означает, что все взаправду? Да нет, конечно же. Зновидения, симкарты, ВР — все это вытекает из того факта, что разум не может одновременно сосредоточиваться на разных вещах. Остальное — иллюзия. Человеческое зрение, самое сложное из чувств, каким владеет его вид, делает это вот уже миллионы лет — обманывает разум глазами. Ты думаешь, что у тебя цветное и довольно детализированное зрение в пределах широкого поля, но на самом деле это не так; точное цветовое зрение распространяется лишь на крохотную часть того, что ты видишь, а остальное ты воспринимаешь нечетко, монохромно, реагируя главным образом на движение.

Мозг обманывает себя, притворяясь, будто видит одинаково хорошо в центре поля зрения и на периферии. Хитроумная ВР использует тот же трюк — сосредоточься на детали, и она будет воссоздана для тебя во всех подробностях, но все остальное, чему ты не уделяешь пристального внимания, можно просто не брать в расчет, пока ты на нем не сконцентрируешься: это позволяет не перегружать вычислительные мощности.

Фассин отвел взгляд от своей забрызганной кровью ноги.

— Это взаправду? — спросил он.

Человечек вздохнул.

— Мистер Таак, — сказал он, скользнув взглядом по экрану, — согласно нашим сведениям, вы происходите из уважаемой семьи и в один прекрасный день даже можете стать полезным членом общества. Вам не стоит общаться и жить с теми людьми, с какими вы сейчас общаетесь и живете. Вы все вели себя очень глупо, и люди пострадали от вашей глупости. Вы на самом деле жили в некоем сне, но теперь сон кончился. Официально. Я думаю, вам пора возвращаться домой. Вы так не считаете?

— Где мои друзья?

— Мистер Лифилде, мистер Ресиптисс, миссис Каргин и миссис Хохуэл?

Фассин недоуменно смотрел на него. Черт побери, все те последние несколько месяцев, что он провел здесь, он называл их только по имени. Он подумал, что за этими фамилиями скрываются Тай, Сондж и Мом, но уверенности у него не было. И потом, этот тип назвал четверых, да? Неужели это значит, что они считают и К.? Но она-то в акции протеста не участвовала.

— Их держат в другом месте, или с ними уже разобрались и выпустили, или мы до сих пор ищем их. — Человечек улыбнулся.

Фассин посмотрел на свои руки, закованные в металлические петли. Он попробовал пошевелить ногами, потом наклонился и посмотрел вниз. Ноги у него тоже были закованы. Или связаны. Или бог знает что. Во рту было какое-то странное ощущение. Он провел языком там, где прежде были зубы, проверил еще раз. Наверное, придется носить протезы, пока не вырастут новые. Или улыбаться по-пиратски.