Алгебраист - Страница 140

К оглавлению

140
* * *

Летайкрыло «Шоймерит» двигался высоко среди прозрачного газа, между двух высоких облачных слоев, направляясь в толстую, бесконечную газовую струю, словно пытался не отстать от звезд — крохотных, суровых и далеких, мелькавших время от времени сквозь желтую дымку и тонкие проворные облака янтарного цвета, постоянно бегущие впереди.

Гигантский аппарат напоминал тонкое саблевидное крыло с гондолами двигателей, расположенными волнообразно. В ширину он имел десять километров, в длину — всего тридцать метров и двадцать в высоту: эта тонкая нить вечно перемещалась, как подвижный погодный фронт, мелькающий время от времени сквозь громаду туч внизу. С аппарата свешивались насельники, сотни насельников, и к каждому, как к заправляемому в полете дирижаблю, от задней стороны крыла тянулся шланг; насельник пребывал в свободном от вихрей газовом мешке, внутри простых алмазных капсул, открытых сзади и на человеческий взгляд напоминающих две сложенные чашечками ладони.

Погруженные в длительный наркотический транс, переведенные в замедленный временной режим, отчего скорость полета казалась им в двенадцать или шестьдесят раз выше, чем была на самом деле (огромные континенты облаков пеной проносились внизу, поток звезд бешено накатывал сверху, клочковатые берега пролетали мимо, как тряпье, подхваченное ураганом), свисающие насельники наблюдали за мельтешением дней и ночей, будто глядели в огромный стробоскоп и чувствовали, как планета поворачивается под ними, словно разматывая их жизни.

Фассин Таак выбрался из ракетного клипера и, подбирая нужную скорость, осторожно подлетел вплотную к кораблю, потом очень медленно прикрепил свой газолет снизу к алмазному вместилищу с младомудрецом Зоссо внутри — худым, темным, довольно потрепанного вида насельником в возрасте около двух миллионов лет.

Фассин перешел в режим медленного времени. Крыло, тучи, звезды — все, казалось, увеличило свою скорость, помчалось, как при быстром прокручивании. Рев двигателей и вой газовых струй усилились и стали выше по тональности, превратившись в высокий, пронзительный далекий плач, а потом их стало вообще не слышно.

Насельник над ним, казалось, подергивается и подрагивает в своей маленькой перевязи; он дождался, когда Фассин синхронизируется с ним, и послал:

«Кем бы вы могли быть, персона?»

«Я — человеческое существо, сэр. Наблюдатель при наскеронском дворе, нахожусь в газолете, своего рода скафандре. Меня зовут Фассин Таак, я из клана Бантрабал».

«А меня зовут Зоссо, и я ниоткуда конкретно. Отсюда. Хороший здесь вид, правда?»

«Хороший».

«Однако, я полагаю, вы здесь не для этого».

«Вы правы. Не для этого».

«Вы хотите меня о чем-то спросить?»

«Мне сказали, что мне нужно попасть в одно место, о котором я никогда не слышал, и там я встречу насельника, который мне нужен. Мне сказали, что вы можете посодействовать».

«Конечно могу, если только захочу. То есть я хочу сказать, если еще кто-то обращает внимание на то, что говорит старая глупая вешалка для крыльев. Кто может сказать? Не уверен, что я сам, будь я молодым уракапитаном, стал бы слушать личность такую ветхую и старомодную, как я. Да я бы, наверно, сказал что-нибудь вроде: „Что, слушать этого старого болвана?..“ О, прошу прощения, молодой человек. Кажется, я отвлекся. Так куда бы вы хотели попасть?»

«В место, которое, судя по всему, иногда называют Хострум».

На следующее после сражения в шторме утро сам Друнисин в одиночестве явился в помещение, которое Фассин делил с двумя насельниками.

— Мы продержали вас достаточно долго. Вы свободны. Наследующие двадцать дней в вашем распоряжении ракетный клипер. Прощайте.

— Вот вам, пожалуйста, пример немногословного насельника, — заметил Айсул.

«Хострум? — переспросил Зоссо. — Нет, я тоже о нем никогда не слышал».

Он послал ответный сигнал, и в это время их обволокла ночь.

«Это в Аополейине или рядом, — послал Фассин. Он, видимо, обращался к старому насельнику в тот момент, когда тот ненадолго утратил способность к общению. — Что-то связанное с Аополейином».

Все это делалось по совету Валсеира. Фассину в своей базе данных нигде не удалось найти упоминания о месте под названием Аополейин. Он уже начал думать, что при сканировании памяти, которому его подвергли, прежде чем отпустить с «Изавта», повредились системы хранения информации его газолета.

«А, — послал Зоссо, — Аополейин. Да, слышал. Гм, что ж, в таком случае я бы на вашем месте поговорил с Кверсером и Джанатом. Да, именно они вам нужны, я бы сказал. Скажите им, что я вас послал. Да, и попросите, чтобы они вернули мне мой мантийный шарф. Может, что-то из этого и получится. Но никаких гарантий. Помните».

«Кверсер и Джанат. Вернуть ваш мантийный шарф».

Старый насельник, чуть дернувшись, откатился немного назад и посмотрел вниз на Фассина.

«Должен вам сообщить, что это был великолепный мантийный шарф».

Он вернулся на прежнее место и снова уставился в бесконечный поток облаков и звезд, дней и ночей.

«Он бы мне здесь пригодился. Тут ветрено».

5
Условия пропуска

— Куда?

— Куда вам надо?

— Хострум, неподалеку от Аополейина, — сказал Фассин.

— Мы знаем, где Хострум.

— Мы не глупые.

— Это я не глупый. А Джанат — кто его знает.

— Я, общаясь с тобой, полностью получил мой креат-минимум бестолковости.

— Прошу простить моего напарника. Мы спрашивали у вас подтверждение, потому что были потрясены вашей невыразимой непохожестью на что бы то ни было. Итак, вам нужен Хострум?

140