Алгебраист - Страница 173

173

— Ага, ну вот.

Уракапитан нанес удар по точно выбранному месту на переборке. Потом еще один. Дверь появилась и заскользила в сторону.

Кверсер-и-Джанат повернулись к насельнику и человеку в его стрелоидном э-костюме:

— Господа, мы должны оставить вас на некоторое время.

— Ну его в жопу, этот ваш героизм, — сказал Айсул. — Если вы идете, то и мы идем. — Айсул помедлил. — Ну, если только там нет засады. Это очевидно.

Кверсер-и-Джанат затряслись от смеха.

— Там, снаружи, вакуум, Айсул.

— И куча рассерженных, ничего не понимающих воэнов.

Раненый насельник помолчал немного.

— Я забыл, — признался он с недоуменным жестом. — Тогда возвращайтесь побыстрее.

* * *

Салуус Кегар проснулся в страхе и недоумении. Его грызло чувство, будто он только что видел не простой сон, а что-то большее. Тот был каким-то образом грязнее, поганее, чем мог бы ждать Салуус. Голова у него болела, но он был уверен, что никаких излишеств вчера днем или вечером себе не позволил. У него был довольно скучный, тягостный обед с представителями посольства к насельникам, тревожный разговор с генералом стражи Товином, а потом более приятная интерлюдия с Лисс. Потом он уснул. И больше ничего, верно? Никакого злоупотребления алкоголем или тем, отчего просыпаются с головной болью и не могут продрать глаза.

Он в буквальном смысле не мог продрать глаза. Старался изо всех сил, но у него не получалось. Они просто не открывались. И свет сквозь его закрытые веки тоже не проникал. И с дыханием что-то было не так. Он не дышал! Он попытался наполнить легкие воздухом, но не смог это сделать. Тогда он запаниковал. Попытался пошевелиться, поднести руки к лицу, к глазам — может, что-то надето на голову, — но не смог шевельнуть и пальцем. Он был парализован.

Салуус чувствовал, как сердце его колотится в груди. Он испытывал какое-то жуткое, мучительное ощущение — казалось, что его вот-вот вырвет, или внутренности его вывалятся наружу, или случится и то и другое сразу.

«Мистер Кегар?»

Этот голос он услышал не ушами. То был виртуальный голос, мыслеголос. Значит, он, Салуус, находится в какой-то искусственной среде. Ну что ж, это, по крайней мере, хоть что-то объясняет. Он, наверное, договорился о каком-то курсе омоложения. Теперь он лежит под глубоким наркозом, в безопасности и добром здравии, лежит в клинике, может быть, ему и принадлежащей. Они что-то там, наверное, напутали с последовательностью пробуждения, не смогли правильно проконтролировать его симптомы. Немного болеутоляющего, чего-нибудь тонизирующего, прогоняющего панику… простенький коктейль, да таких в клинике жизни хоть отбавляй. Вполне объяснимая ошибка, но они что-то не торопятся ее исправлять. Нужно будет поговорить кое с кем.

Вот только он ничего такого себе не заказывал. Он даже все свои регулярные медосмотры отменил, пока не закончится чрезвычайная ситуация. Ничего такого не было запланировано.

Атака. Наверное, кто-то напал на них в корабле, возможно, пока они спали. Он сейчас где-то в больнице, в какой-нибудь ванне сенсорной депривации. Вот блядство! А что, если его здорово покалечило? Может, одна только голова и осталась?

«Привет», — отправил он. Посылать словомысли было значительно проще, чем говорить, словно ты с головой ушел в какую-то игру или (опять же) проходил серьезные лечебные процедуры.

«Вы Салуус Кегар?»

Они что — не знают его имени?

Может, его опоили какой-нибудь дрянью, вырубили?

Ё-моё, может, его похитили?

«Кто говорит?» — спросил он.

«Подтвердите вашу личность».

«Вы что — не слышали? Я спросил, кто вы».

Волна боли прошла по его телу, начиная от пальцев на ногах и заканчивая черепной коробкой. Эта боль, с ее пугающей чистотой, казалось, была способна разложить тело на части. Боль исчезла так же внезапно, как и появилась, только яйца и зубы налились тупой тяжестью.

«Если вы не станете сотрудничать, — сказал голос, — будет еще больнее».

Он поперхнулся — пытался сказать что-то ртом, но не смог.

«На кой ляд вы это делаете? — отправил он наконец. — Что я такого?.. Хорошо, ладно, я — Салуус Кегар. Где я нахожусь?»

«Вы — промышленник?»

«Да. Мне принадлежит концерн „Кегар“. А в чем дело? Где я?»

«Каковы ваши последние воспоминания перед пробуждением?»

«Что?» Его последние воспоминания? Он попытался вспомнить. О чем же он думал? Лисс. Они были на корабле, на «Корпусе 8770», и он собирался спать. Потом попытался понять, что же случилось с Лисс. Где она может быть? Здесь ли она — бог уж знает, что это за «здесь»? Жива ли? Стоит ли называть ее имя?

«Отвечайте».

«Я засыпал».

«Где?»

«На корабле. Космический корабль „Корпус 8770“».

«И где он находился?»

«На орбите у Наскерона. Послушайте, вы можете сказать, где я? Я готов с вами сотрудничать, рассказать вам все, что вы хотите знать, но мне нужно понимать, на каком я небе. Я должен знать, где нахожусь».

«С вами был кто-то еще?»

«Я был с другом. С коллегой».

«Ее имя?»

«Ее зовут Лисс Алентиор. Она здесь? Где она? Где я?»

«Какую должность она занимает?»

«Она? Она мой помощник. Личный секретарь».

Молчание. По прошествии какого-то времени он отправил:

«Эй, есть там кто?»

Молчание.

Щелчок — и вместо тьмы появился свет. Салуус вернулся в нечто похожее на реальный мир и обрел реальное тело. Серебряный потолок, прочерченный сотнями сияющих линий, сверкал над ним. Где бы он ни находился, здесь было очень светло.

Он лежал в кровати в условиях половинной (или еще меньшей) гравитации, удерживаемый… он не мог пошевелиться. Пусть даже его ничто не удерживало физически, но он тем не менее не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Кто-то, одетый как доктор или медсестра, снял с него нечто вроде шлема. Он моргнул, облизнул губы: теперь чуть-чуть работали мускулы лица и шеи, но и только. Может, у него не было ничего, кроме головы.

173